Читайте в номере
Российские нефтегазовые компании в 2018 году испытывали на себе противоречивые тенденции. С одной стороны, ограничения добычи в рамках соглашения ОПЕК+ и ужесточающиеся западные санкции стали серьезными препятствиями для их дальнейшего развития. С другой стороны, относительно благоприятная конъюнктура мирового нефтяного рынка на протяжении большей части года способствовала повышению доходов, прибыли и капитализации отечественных игроков. На этом фоне одни компании смогли сохранить свои рыночные позиции, а другие показали существенный рост по ряду параметров. В первую очередь это касается компании «Роснефть».
Россия не только является крупнейшим производителем углеводородов, но и обладает одним из самых экологичных топливно-энергетических балансов в мире. Более половины потребления первичных энергоресурсов приходится на самый «чистый» источник углеводородов – газ. Сегодня перед нами стоит за-
дача, помимо наращивания добычи и экспорта, увеличить использование газа внутри страны, в том числе в сфере формирования глобального рынка природного газа как моторного топлива.
дача, помимо наращивания добычи и экспорта, увеличить использование газа внутри страны, в том числе в сфере формирования глобального рынка природного газа как моторного топлива.
Статья
Период 2014–2018 годов наглядно показал, что в условиях структурных ограничений экономического роста российская экономика не может устойчиво развиваться без использования потенциала энергосырьевого комплекса. Конкурентоспособность оставшейся части экономики пока не позволяет обеспечить достижение необходимых темпов экономического роста и формирования необходимого для модернизации страны потока доходов.
Сегодня нефтяная отрасль России все дальше уходит от рыночных отношений в их классическом понимании. В этом контексте следует подробно рассмотреть системные причины топливных кризисов в РФ
в 2018 году, а также варианты дальнейшего развития событий и возможные выходы из сложившейся ситуации.
в 2018 году, а также варианты дальнейшего развития событий и возможные выходы из сложившейся ситуации.
Мировой нефтяной рынок в 2018 году удивлял своей волатильностью и стремительной подвижностью. Цены на нефть сорта Brent выросли с $67–68 за баррель в январе до $86–87 в начале октября. А затем в течение последующих двух месяцев цена упала сразу до $59 (см. «Цены на нефть Brent и WTI»).
На колебания цены влияли, в числе прочего, изменения физических (так называемых фундаментальных) показателей нефтяного рынка – баланса спроса и предложения и коммерческих запасов нефти
и нефтепродуктов в развитых странах, а также ожидания этих изменений.
Здесь мы оставляем за скобками эффекты работы и механизмы финансового нефтяного рынка.При этом оценки изменений на физическом рынке, к сожалению, достаточно затруднительны и часто
противоречивы. Но именно ожидания этих трансформаций играли и продолжают играть ключевую роль при принятии решений ведущими игроками рынка.
На колебания цены влияли, в числе прочего, изменения физических (так называемых фундаментальных) показателей нефтяного рынка – баланса спроса и предложения и коммерческих запасов нефти
и нефтепродуктов в развитых странах, а также ожидания этих изменений.
Здесь мы оставляем за скобками эффекты работы и механизмы финансового нефтяного рынка.При этом оценки изменений на физическом рынке, к сожалению, достаточно затруднительны и часто
противоречивы. Но именно ожидания этих трансформаций играли и продолжают играть ключевую роль при принятии решений ведущими игроками рынка.
На протяжении значительного периода времени ситуация на мировом энергетическом рынке определялась преимущественно экономическими факторами – потребностями и интересами ключевых
игроков, а также балансом спроса и предложения. На текущем этапе происходит слом этой парадигмы, и все бÓльшую роль в вопросах энергетики приобретает геополитика. Уже сегодня уровень цен
на углеводороды находится в зависимости от амбиций и устремлений политических сил, а чисто экономические на первый взгляд вопросы строительства и развития транспортной инфраструктуры превращаются в предмет торга и рассматриваются не как источник выгоды для национальных экономик стран-участниц, но как возможный рычаг давления.
Одна из наиболее серьезных в этом контексте проблем – ограничения на традиционных маршрутах экспорта энергоносителей. Страны, контролирующие проливы, замыкают на себе весь поток нефтеналивных грузов, а нефтяной рынок, компании-экспортеры
и национальные экономики-потребители попадают в зависимость от целого ряда факторов, связанных с прохождением нефтетанкеров по системе международных проливов.
игроков, а также балансом спроса и предложения. На текущем этапе происходит слом этой парадигмы, и все бÓльшую роль в вопросах энергетики приобретает геополитика. Уже сегодня уровень цен
на углеводороды находится в зависимости от амбиций и устремлений политических сил, а чисто экономические на первый взгляд вопросы строительства и развития транспортной инфраструктуры превращаются в предмет торга и рассматриваются не как источник выгоды для национальных экономик стран-участниц, но как возможный рычаг давления.
Одна из наиболее серьезных в этом контексте проблем – ограничения на традиционных маршрутах экспорта энергоносителей. Страны, контролирующие проливы, замыкают на себе весь поток нефтеналивных грузов, а нефтяной рынок, компании-экспортеры
и национальные экономики-потребители попадают в зависимость от целого ряда факторов, связанных с прохождением нефтетанкеров по системе международных проливов.
Статья
История колебаний цен на нефть необычно короткая. До арабского эмбарго 1973 года в течение XX века шли размашистые колебания цен на медь и сталь, зерно и фрахт, но цены на нефть были намного стабильнее. В начале 1970-х годов стоимость нефти из Персидского залива, экспортируемой в США, еще составляла лишь $4 / барр. Но за последние 45 лет нефть вырвалась «на свободу» и динамика ее цены носит столь завораживающий характер. Вслед за нефтяной ценой идут высокая волатильность других энергоносителей, воздействие на межтопливную конкуренцию, раскачиваются текущие торговые и платежные балансы, меняются потоки капиталов и мигрантов.
Статья
По итогам 2018 года отечественный нефтегазовый комплекс существенно улучшил свои экономические показатели за счет роста цен на нефть и девальвации рубля. Это позволило существенно увеличить быстро нарастающие экспортные долларовые доходы в рублевом выражении. В результате достаточно быстро восстановилась роль доходов от НГК во всех общегосударственных финансовых институтах и показателях – в федеральном бюджете, платежном балансе, суверенных фондах и т.д.
Нефтегазовый комплекс продолжает оставаться драйвером роста промышленного производства.
Темпы прироста в НГК в абсолютном и относительном выражении превосходят показатели промышленности в целом.
Увеличение объемов поступлений в бюджет от НГК обусловлено не только ценовым фактором и проводимой денежно-кредитной политикой, но и трансформацией фискальной системы, связанной, в том числе, с проведением налогового маневра. Этот фактор, наряду с повышением цены
на сырье на внутреннем рынке (в том числе в результате ослабления курса рубля), усугубляет последствия топливного кризиса для экономики.
В последние годы в условиях относительно низких цен на нефть наблюдались достаточно неблагоприятные тенденции, касающиеся перераспределения выручки НГК. Увеличивались операционные
расходы, одновременно сокращались доли налогов и чистой прибыли. В 2018 году рассматриваемая структура приблизилась к ситуации 2012–2014 годов – с ростом налоговой нагрузки и некоторым увеличением прибыли по отрасли в целом.
Нефтегазовый комплекс продолжает оставаться драйвером роста промышленного производства.
Темпы прироста в НГК в абсолютном и относительном выражении превосходят показатели промышленности в целом.
Увеличение объемов поступлений в бюджет от НГК обусловлено не только ценовым фактором и проводимой денежно-кредитной политикой, но и трансформацией фискальной системы, связанной, в том числе, с проведением налогового маневра. Этот фактор, наряду с повышением цены
на сырье на внутреннем рынке (в том числе в результате ослабления курса рубля), усугубляет последствия топливного кризиса для экономики.
В последние годы в условиях относительно низких цен на нефть наблюдались достаточно неблагоприятные тенденции, касающиеся перераспределения выручки НГК. Увеличивались операционные
расходы, одновременно сокращались доли налогов и чистой прибыли. В 2018 году рассматриваемая структура приблизилась к ситуации 2012–2014 годов – с ростом налоговой нагрузки и некоторым увеличением прибыли по отрасли в целом.
Развитие рынков СПГ и совершенствование механизмов ценообразования на данный энергоресурс ставят, помимо прочих, вопрос о дальнейшей судьбе российского трубопроводного газа в Европе.
Непредвзятый анализ показывает, что газ из РФ имеет хорошие перспективы для того, чтобы не только сохранить свои позиции, но и расширить присутствие в европейском энергобалансе. В частности – благодаря разворачивающемуся в ЕС процессу декарбонизации, а также за счет поставок в Европу малотоннажного СПГ. Это если исходить только из чисто экономических рыночных факторов.
Но тут в дело вмешивается политика как инструмент реализации экономических задач. И не со стороны России, а со стороны США. Соединенные Штаты, стремясь создать и расширить нишу для своего
СПГ, а также ослабить позиции Европы в глобальной конкурентной борьбе, прибегают к откровенно «нечестным» методам.
Проигрыш в честной конкурентной борьбе за европейский газовый рынок побуждает США играть без правил, причем сразу на нескольких уровнях: как в энергетике / газе, так и за ее пределами. Точнее, по правилам национального эгоизма. Там, где выгодно, – привлекая европейских союзников под разными предлогами, или, наоборот, играя против них. Так, США стремятся внести раскол между
«старыми» и «новыми» членами ЕС и, укрепляя свое политическое влияние на последних, навязывают им поставки своего более дорогого, чем российский трубопроводный, сжиженного газа. Это никак не может служить делу экономического процветания объединенной Европы. И ослабляет конкурентоспособность
ЕС в глобальной конкурентной борьбе за пределами энергетических отраслей.
Непредвзятый анализ показывает, что газ из РФ имеет хорошие перспективы для того, чтобы не только сохранить свои позиции, но и расширить присутствие в европейском энергобалансе. В частности – благодаря разворачивающемуся в ЕС процессу декарбонизации, а также за счет поставок в Европу малотоннажного СПГ. Это если исходить только из чисто экономических рыночных факторов.
Но тут в дело вмешивается политика как инструмент реализации экономических задач. И не со стороны России, а со стороны США. Соединенные Штаты, стремясь создать и расширить нишу для своего
СПГ, а также ослабить позиции Европы в глобальной конкурентной борьбе, прибегают к откровенно «нечестным» методам.
Проигрыш в честной конкурентной борьбе за европейский газовый рынок побуждает США играть без правил, причем сразу на нескольких уровнях: как в энергетике / газе, так и за ее пределами. Точнее, по правилам национального эгоизма. Там, где выгодно, – привлекая европейских союзников под разными предлогами, или, наоборот, играя против них. Так, США стремятся внести раскол между
«старыми» и «новыми» членами ЕС и, укрепляя свое политическое влияние на последних, навязывают им поставки своего более дорогого, чем российский трубопроводный, сжиженного газа. Это никак не может служить делу экономического процветания объединенной Европы. И ослабляет конкурентоспособность
ЕС в глобальной конкурентной борьбе за пределами энергетических отраслей.
Статья
Прошлый год в нашей стране ознаменовался целыми двумя топливными кризисами, весной и осенью, заметно подпортившими правительству РФ итоговый информационный фон, при относительно
неплохих результатах развития отечественной экономики. Наиболее неприятным моментом для государства оказалось повторение роста цен на заправках прошедшей осенью, и после чрезмерно
долгие переговоры с нефтяными компаниями по поводу стабилизации стоимости бензина и дизеля на АЗС. В результате принятых правительством мер ситуация нормализовалась, но оценка их эффективности независимыми экспертами совсем не однозначна, особенно в свете очередного падения мировых цен на нефть.
неплохих результатах развития отечественной экономики. Наиболее неприятным моментом для государства оказалось повторение роста цен на заправках прошедшей осенью, и после чрезмерно
долгие переговоры с нефтяными компаниями по поводу стабилизации стоимости бензина и дизеля на АЗС. В результате принятых правительством мер ситуация нормализовалась, но оценка их эффективности независимыми экспертами совсем не однозначна, особенно в свете очередного падения мировых цен на нефть.
Тяжелейший социально-экономический кризис, уже несколько лет продолжающийся в Венесуэле, привел к весьма болезненным последствиям для этой южноамериканской страны. Так, добыча нефти упала до рекордно низкого уровня – чуть более 1 млн барр / сут., а число граждан, вынужденных бежать от обрушившихся на них невзгод в другие страны, достигло 2 млн человек. Именно на таком печальном фоне 5 декабря 2018 года прошла встреча Владимира Путина с президентом Боливарианской Республики Николасом Мадуро. Но в силах ли России (или чьих-либо еще) помочь Каракасу стабилизировать ситуацию в стране?
Статья
Нефтегазовый комплекс стран бывшего СССР оказывает все большее влияние на положение, проекты и перспективы ТЭК России. Товарные потоки углеводородов из этого региона направлены на одни и те же рынки, адресованы одним и тем же потребителем. Но велико и обратное влияние РФ на постсоветские государства и их нефтегазовые проекты. Поэтому явное соперничество между Россией и другими странами СНГ за потребителей в определенной степени компенсируется взаимовыгодным сотрудничеством.
В последнем прогнозе компании McKinsey аналитики предсказывают изменение экспортноимпортного баланса на мировом рынке газа. Это произойдет за счет продолжающегося роста спроса и появления новых источников поставок. При этом 70–75 % газа будет потребляться на месте его добычи. Однако объем поступления данного энергоносителя в каналы международной торговли увеличится до 28 %, а темп роста торговли газом в виде СПГ будет опережать динамику трубопроводной транспортировки.
Согласно базовому сценарию, спрос на газ будет увеличиваться на 1,6 % в год в ближайшей перспективе, с замедлением до 1 % в последующий период (2022–2035 годы). Драйверами здесь останутся
страны Азии во главе с Китаем, в среднесрочной перспективе они будут обеспечивать 50 % мирового роста спроса.
В сфере потребления газа будут лидировать электрогенерирующий и промышленные сектора, на них будет приходиться 80 % прироста мирового спроса. Ведущую роль сыграет скачок потребления электроэнергии в Китае и других странах Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Северной Америке.
В сфере поставок преимущественная доля роста будет обеспечена газом нетрадиционных месторождений.
Согласно базовому сценарию, спрос на газ будет увеличиваться на 1,6 % в год в ближайшей перспективе, с замедлением до 1 % в последующий период (2022–2035 годы). Драйверами здесь останутся
страны Азии во главе с Китаем, в среднесрочной перспективе они будут обеспечивать 50 % мирового роста спроса.
В сфере потребления газа будут лидировать электрогенерирующий и промышленные сектора, на них будет приходиться 80 % прироста мирового спроса. Ведущую роль сыграет скачок потребления электроэнергии в Китае и других странах Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Северной Америке.
В сфере поставок преимущественная доля роста будет обеспечена газом нетрадиционных месторождений.
Статья
Катар – одно из самых маленьких государств Персидского залива, но это очень богатая в плане нефтегазовых ресурсов страна с огромными амбициями. При достаточно типичной для «нефтяной
монархии» модели экономического развития, Катар обладает уникальной особенностью: страна является одним из самых активных игроков на мировом рынке природного газа (по доказанным запасам природного газа Катар стоит на третьем месте после Ирана и России). Доха вовремя сумела «разглядеть» потенциал глобального рынка СПГ и начала инвестировать в соответствующую инфраструктуру.
монархии» модели экономического развития, Катар обладает уникальной особенностью: страна является одним из самых активных игроков на мировом рынке природного газа (по доказанным запасам природного газа Катар стоит на третьем месте после Ирана и России). Доха вовремя сумела «разглядеть» потенциал глобального рынка СПГ и начала инвестировать в соответствующую инфраструктуру.