Вас пытаются надуть

Автор: Ульяна Ольховская - НЕФТЕГАЗОВАЯ ВЕРТИКАЛЬ
Что случилось в прошедшем году? Регулятор не хочет оправдываться за ошибки и исправлять их. Он просто меняет аксиому: в великой нефтегазовой державе энергия становится дорогой.

Прошедший год был довольно предсказуемым и шел по прогнозному сценарию, но в в декабре преподнес сюрпризы и обнажил, скажем прямо, драматические тренды.

Финальным аккордом стало прекращение транзита российского газа через территорию Украины, до этого многие уважаемые эксперты все-таки надеялись, что этого не произойдет, сейчас же перечисляют возможные проблемы европейцев в связи с перекрытием канала поставки. Не буду на этом останавливаться, детали можно почитать в статье «Вопрос о российском газе ведет к расколу внутри ЕС» (НГВ №1, 2025 год). Но что нам беды европейцев, когда внутри страны звучат интересные заявления чиновников, обещающих глобальные изменения в Энергостратегии и в принципах позиционирования великой нефтегазовой державы. 18 декабря на конференции АРВЭ замминистра энергетики Евгений Грабчак в панельной дискуссии высказал однозначную мысль, что «эра дешевой энергии закончена». «Инвестиции в строительство новых генерирующих и сетевых мощностей будут окупаемыми только при повышении тарифов на электроэнергию для промышленных потребителей», – отметил Грабчак, намекнув, что этак раза в три.

Грабчак был убедителен: «В энергетике можно заработать сверхприбыль или нет?», – обратился он к залу.

«Эта не та сфера, которая формирует прибыль». Собственно из-за этого мы «потеряли гидроэнергетику», резюмировал замминистра по поводу положения дел в данном сегменте, о котором высказались до него выступающие, отметив в частности, что «оборудование на ГЭС в Сибири в критическом состоянии».

Представитель «Газпромбанка» был явно обескуражен подобной констатацией и переспросил: «Как же не формировать прибыль? А под что мы будем давать деньги?»

На что Грабчак дал понять, что банки не из полученной прибыли развивают свою цифровую инфраструктуру, а «приходят за поддержкой, когда им ЦОДы нужны». Довольно удобно.

Получается, что банки дают инвестиции под прибыль энергокомпаний, которая сегодня падает не только из-за конъюнктуры глобального рынка, но в том числе и из-за высокой ключевой ставки, поэтому замедляются многие реализуемые проекты или проекты по модернизации. В частности об этом упомянул в той же дискуссии генеральный директор АО «Росатом возобновляемая энергия» Григорий Назаров. Топ-менеджер отметил, что произойдет удорожание строительства ветрогенерации на 30% в 2025 году из-за высокой ключевой ставки.

Денег, выходит, нет. Банки хотят давать деньги под гарантированную прибыль. А государство дает понять, что тратиться на стратегические вещи из своего (нашего, на минуточку, кармана) не намерено. Как, собственно, и предполагалось ранее (см. «Энергопсихоз усиливается, понимание гаснет», НГВ №12/2024), увеличение энергомощностей будет базироваться на повышении тарифов как для промышленности, так и для населения.

Нам дают понять, что этот факт становится основополагающим для дальнейшего существования энергетики. А как же повышающиеся налоги и рост отчислений в бюджет? К примеру, доля нефтегазовых доходов в наполнении федерального бюджета России в январе-сентябре 2024 г. достигла 31,7% против 28,3% за аналогичный период прошлого года, следует из данных Минфина. Это выше планового показателя на этот год – 31,3%. А где независимый аудит? Куда идут деньги? И насколько это целесообразно?

Главное, говорить уверенно. С таким видом можно и воздух продавать! Население у нас легковерное, можно кинуть идею, что воздух кончается и собирать налог с особо атмосферолюбивых... Или тариф ввести в сегменте ЖКХ за пользование атмосферой…

А вообще выглядит это так, как новая тактика ведомства прикрыть ошибки регулирования новой песней о главном – или важном… В стране с огромным энергопотенциалом, где до сих пор почему-то не выплачивается ресурсная рента населению, чиновники начинают делать гражданам мозг про эру дорогой энергии... А с чего ли? Может мы сначала расскажем вам, что вы наваяли вашим регулированием?

ТЭК теряет рентабельность

Итак, сокращение рентабельности энергетики – основной тренд 2024 года.

Сильнее всего видно это по угольной отрасли. Еще в сентябре министр энергетики Сергей Цивилев сообщил на Восточном экономическом форуме, что «прибыль угольной отрасли до налогов за первое полугодие упала на 97%, а по итогам года может снизиться практически в 15–17 раз». За 10 месяцев 2024 года чистый убыток отрасли достиг 85 млрд руб. И, как мы знаем, дело тут не только в конъюнктуре мирового рынка.

С потерями столкнулись и российские НПЗ: баланс прибылей и убытков производителей нефтепродуктов по итогам первых 10 месяцев 2024 г. сократился на 21% (до 2216 млрд руб.). Здесь ключевую роль сыграли поломки и ущерб инфраструктуре НПЗ, который сложно восполнить из-за санкций на поставку оборудования для нефтепереработки. Сроки внеплановых ремонтов становятся непредсказуемыми, как итог – сокращение выпуска нефтепродуктов, которое ведет к финансовым потерям нефтяников, отмечает Кирилл Родионов, эксперт по энергетике в своем телеграм-канале. Стоит рассказать и про цены на бензин. Да, в конце года мы получили доклад, что рост цен незначительно превысил официальную инфляцию и составил в среднем по стране 10%. Но что за этим стоит? В основном, топливо приобретается на заемные средства. И за год стоимость заимствований выросла с 15-17 процентов годовых, до 22-30%. Мы видим скрытую инфляцию, доходящую до 30%.

Также стремительно растет стоимость труда, электричества, ЖД тарифов, транспортировки, прокачки и хранения на магистральных трубопроводах, растет размер штрафов и налогов. Все вышеуказанное растет по формуле инфляция плюс, но цены на АЗС не могут расти выше инфляции. И в краткосрочной перспективе может привести к цепочке банкротств как со стороны розничных сетей реализации, так и со стороны крупнооптовых игроков, отмечает Алексей Торгашев, старший трейдер АЛЬФА-СИНТЕЗ (см. «Деньги нам – проблемы вам», НГВ№1/2025).

Баланс прибылей и убытков в производстве, передаче и распределении электроэнергии по итогам первых 10 месяцев 2024 г. сократился на 42% (до 961 млрд руб.). Одна из причин – сокращение экспорта электроэнергии в Китай из-за дефицита мощности на Дальнем Востоке. По данным Главного таможенного управления КНР поставки электроэнергии из России в КНР по итогам первых девяти месяцев 2024 г. сократились на 77% (до 679 ГВт*ч). А что такое? Почему вдруг дефицит мощности? Конечно, не вдруг, это результат многолетних управленческих решений( см. НГВ №11, 2024 год, «Перпендикулярная энергетика»).

Исключением на этом фоне выглядит добыча нефти и газа, где баланс прибылей и убытков за первые девять месяцев 2024 г. вырос на 8,5% (до 4575 млрд руб.). Но насколько это плюс? Все относительно. «В нефтегазовой промышленности в целом результат 2024 года в ключевых физических показателях будет приблизительно на уровне 2023 года: в сервисном сегменте проходка сохранится на уровне 30 млн м, в сегменте добычи и переработки ключевые объемные показатели по нефти будут незначительно ниже 2023 года – на 2 и на 1% соответственно. Снижение в добыче связано в первую очередь с ограничениями, взятыми на себя в рамках сделки ОПЕК, в переработке с ремонтами и модернизацией НПЗ», – считает Дмитрий Касаткин, управляющий партнер, KASATKIN CONSALTING. Кстати, добыча нефти в России в декабре опустилась ниже квоты ОПЕК+. Об этом пишет Bloomberg и приводит данные Минэнерго России. Кстати, официально данные по добыче нефти не публикуются. Снижение объясняется тем, что якобы Россия пообещала таким образом компенсировать превышение квот в прошлом. Отметим, что показатели добычи на трехлетку в прогнозе социально-экономического развития РФ на 2025-2027 годы также снижены: в 2025 году с 530 до 518,6 млн тонн, в 2026 году – с 540 до 525,2 млн тонн, в 2027 году – с 553,1 до 532 млн тонн.

Нынешний год – это кот в мешке, легко не будет. Конъюнктура рынка пока находится в сумраке неопределенности. Так, к примеру, прогнозы стоимости нефти в 2025 году понижались различными аналитическими агентствами и госструктурами. К примеру, Минэнерго США снизило прогноз цены нефти Brent в 2025 году до $73,6/барр. Между тем, и объем российского экспорта тоже понижен в прогнозе социально-экономического развития РФ на 2025-2027 годы, об этом писали в конце сентября. Оценка экспорта нефти из РФ на 2024 год сохранилась в объеме 240 млн тонн (238 млн тонн в 2023 году) в макропрогнозе на 2024-2027 годы, который был одобрен правительством в апреле, сообщал Интерфакс. А ожидания на следующие годы понижены в сентябре относительно апрельского сценария.

Даже если все-таки цена нефти Urals (есть основания полагать) будет выше прогнозной в диапазоне $80- 95/барр (Brent, конечно, дороже, и может дойти и до $110), то сложная логистика и дорожающая транспортировка могут уменьшить маржу трейдеров. Денег от продажи будет меньше, при этом налогов больше. И какие инвестиции будут вливаться в прирост запасов и освоение? Они будут, конечно, расти, но их явно и ощутимо будет не хватать. В России прирост по запасам, мягко говоря, недостаточный, а запасы в основном оцениваются как трудноизвлекаемые (ТРИЗ), а технологий по извлечению ТРИЗ у нас нет. По словам Генадия Шмаля, президента Союза нефтегазопромышленников России, актуальные технологии позволяют добыть всего примерно 3-4% запасов. Чтобы разработать тот же Бажен, нужно $5-10 млрд, по оценке академика РАН Алексея Конторовича (оценка произведена в 2016 году, сегодня это будет дороже).

Добыча становится все более затратной. «Себестоимость добычи сохраняет тренд к росту, но сохраняется на относительно низком уровне в реальных показателях, что с одной стороны положительно характеризует конкурентноспособность на внешних рынках, с другой отражает влияние крупных добывающих компаний на ценообразование сервисных услуг. Так, усредненная стоимость бурения метра скважины в России в пять раз ниже среднемировой. Инвестиции в НИОКР выросли, но попрежнему отстают от среднемировых, рост так же обеспечен инфляционными факторами», – довольно мягко формулирует Дмитрий Касаткин.

Пока ВИНК сохраняют рентабельность. Но нефтесервис ее теряет.

«Если ВИНКам удается сохранить уровень рентабельности (компенсируя снижение рентабельности в переработке рентабельностью добычи, а так же благодаря девальвации рубля), то сервисным компаниям, в особенности независимым, приходится иметь дело с падением рентабельности под давлением целого набора факторов, тянущих себестоимость вверх. Данные обстоятельства могут привести к консолидации на рынке нефтесервисных услуг и снижению уровня конкуренции (до 20% компаний сегмента находятся в зоне высокого финансового риска)», – отмечает Касаткин.

А что внутренний рынок? Внутренний рынок обещает поддержать тренды прошедшего года и наращивать инфляцию. Рубль укрепит отрицательный рост по отношению к доллару до вероятных 10%. Ключевая ставка тоже не остановится на достигнутом. По крайней мере осчастливит всех еще повышением на несколько процентных пунктов, допустим на пять. «Ключевая ставка затормозит технологическое развитие, компании будут искать простые и проверенные годами решения, сократив инвестиции в рискованные проекты на ранних фазах. Рост инвестиций так же будет существенным, но продиктован растущей себестоимостью (заказчикам, заинтересованным в конкуренции, придется «спасать» часть рынка подрядчиков – сервисеров, производителей оборудования)», – прогнозирует Касаткин. Все это грозит снижением рентабельности. Кстати, не только в нефтегазе. Во всех сферах ТЭК она будет сокращаться. Эксперты обещают волну слиянийпоглощений, бенефициарами которых станут крупные холдинговые компании.

Больше хаоса!

Зададим риторический вопрос – достигнем ли мы при таких раскладах отечественного технологического суверенитета, где, мы знаем, есть отставания по ряду значимых позиций? И сможем ли мы быть не просто самостоятельными, а еще и продавать передовые технологии на глобальном рынке? Этот вопрос касается не только нефтегаза, но и всех сегментов энергетики. По крайней мере на конференции АРВЭ не помню выступающего, который сказал бы: у нас все отлично, инвестиции растут, мы вкладываем прибыль в модернизацию, разработки, выпуск оборудования. Зато были такие заявления, к примеру от En+: «теряем компетенции… закупили оборудование в Италии…станции строят сегодня на китайском оборудовании… нет оборудования для угля… не развита переработка шлака». Реплики из зала: «Два производителя оборудования для ВИЭ ушли с рынка за эти три года»…

Небезынтересно и заявление Алексея Жихарева, директора АРВЭ: «С 2021 года отрасль не может выйти на 1 ГВт в год. Этот показатель может быть достигнут в промежутке от 2025 до 2030 года»…Так, это 1 млн КВт. Стоп! В Китае уже мощность объектов ВИЭ достигла почти 2 млрд КВт. О чем вы?

Подобный контекст говорит о системных ошибках регулятора, о неспособности решать задачи комплексно, планировать на долгосрочную перспективу. О том, что у нас потеряны отрасли, мы говорили с Генадием Шмалем в конце декабря (см. интервью «Сегодня у нас некому посмотреть за горизонт в нефтегазовых вопросах», НГВ№1, 2025 год). Каждая компания варится в собственном соку, технологий, которые есть у «Сургутнефтегаза», нет у «Роснефти» или «Газпромнефти», все сами по себе. Наука – в коллапсе. Минэнерго не прислушивается к профессионалам отрасли.

«Сила инерции велика. План развития экономики страны не может являться суммой планов ведомств (компаний)» – отмечает Валерий Крюков, директор Института экономики и организации промышленного производства СО РАН. К примеру, в настоящее время в основе различных версий документов стратегического характера по развитию территорий востока России лежат (более чем на 90 %) проекты, которые отражают видение отдельных компаний (как государственных, так и частных). Вспомним историю с СМП. Помнится правительство обещало в 2024 году обеспечить грузопоток по СМП объемом в 80 млн тонн.

Но планирование грузовой базы опиралось только на заявления компаний (НОВАТЭК, «Норильский никель», «Роснефть» и других), не проходя экспертизы профильных министерств, в первую очередь Минприроды (Роснедра) и Минтранса. Что мы в результате имеем? По Северному морскому пути в 2024 году перевезено только 37,3 млн тонн грузов, об этом в своем телеграм-канале сообщил первый заместитель министра по развитию Дальнего Востока и Арктики Гаджимагомед Гусейнов.

Что касается нефти, то только «Роснефть» обещала перевезти по СМП в 2024 году 30 млн тонн.

Перевозки нефти по Севморпути за истекший период 2024 года выросли на 30% – до 1,9 млн тонн, рапортуют профильные СМИ. Как говорится, почувствуйте разницу.

Наука исключена из процесса планирования. До сих пор «процесс изучения и последующего освоения энергетических и сырьевых ресурсов в России основан на парадигме «классической» индустриализации», – отмечает Валерий Крюков. В основе – поиск и освоение крупных и сверхкрупных объектов. Основная особенность – низкие удельные издержки (CAPEX и OPEX) в расчете на единицу добытого сырья. Реализуется т.н. фактор экономии на масштабе: главный плюс – получение не только прибыли, но и значительной сверхприбыли; доля рентной составляющей позволяет в этом случае компенсировать значительные транспортные издержки доставки продуктов с низкой добавленной стоимостью до более чем удаленных рынков сбыта. В этой модели не предусмотрена разработка и формирование подходов к реализации проектов полного цикла – цепочек создания социальной ценности (от изучения до получения готовой продукции в интересах национальной экономики), исключена значимость территорий, не формируются цепочки добавленной стоимости.

При заключении контрактов компании, государство в основном ориентируются на показатели финансовой доходности и выплаты дивидендов, а не на социальноэкономическую отдачу проектов. Грубя говоря – взяли из недр, вывезли на экспорт, получили прибыль, поделили между интересантами. А если экспорт всё? Сдуется?. Как пример Крюков приводит деградацию выпуска полимерной продукции «Сибура» (см. «Обратная «эволюция» структуры Тобольской площадки – от конечных продуктов к масштабу первых переделов»). Можно увидеть, какой ассортимент выпускали отраслевые заводы в 80-е годы прошлого века и насколько сузилась продуктовая линейка в 2024 году благодаря смене парадигмы государственного управления. Благодаря этому нефте-, газохимия все еще находятся на этапе развития крупнотоннажной продукции. Хотя уже понятно, что будущее за продуктами специальной химии, инженерных пластиков, смол и композитов, выпуск которых наращивается глобальным рынком и прогрессивными странами. Можно считать это, конечно, лирическим отступлением, а можно увидеть в этом источник проблем и деструктивных оснований современной экономики страны.


Ольховская2.jpg


4_tab.png

Сомнительные основания новой реальности

Учится ли регулятор на своих ошибках? Старается ли переформатировать управленческие подходы? Не заметили.

Поэтому вернемся к новому лозунгу власти, озвученному Евгением Грабчаком про «эру дорогой энергетики». Прекрасная реплика, декламированная на сцене (ой, в панельной дискуссии), обещает воплотиться в жизнь. Максим Быстров, председатель правления НП СР сообщил на РЭН 2024: «Сейчас мы строим новые мощности с опорой на прогноз развития потребления. При этом те, кто... говорит о том, что они будут развивать потребление, за это потребление не несут никакой ответственности. Может так случиться, что мы построим новую мощность, потратим серьезные деньги с рынка, а она не найдет своего покупателя, ну, во всяком случае, в каком-то краткосрочном горизонте. В долгосрочном, наверное, найдет, но это, наверное, не очень правильно. Иными словами, нам, конечно, нужно очень большое внимание уделить планированию роста энергопотребления, потому что здесь тоже есть проблемы. Все регионы всегда в своих прогнозах завышают энергопотребление. Мы, грубо говоря, подрываемся, строим новые мощности, но поскольку они не несут никакой ответственности, то они могут оказаться невостребованы». Прекрасно! Планируем и строим, базируясь на абстрактных цифрах. Эксперт озвучил необходимый объем инвестиций – 40 триллионов рублей за генерацию объемом 90 гигаватт мощности, которая должна быть построена до 2042 года. Для сравнения, вся существующая энергосистема – это примерно 250 гигаватт. «Напомню, старая мощность, старая цена, одна ставка, примерно шесть рублей за киловатт-час. Новые конкурсы показывают, что киловатт-час электроэнергии будет стоить 15, 16, 18 рублей за киловатт-час», – оценил Быстров. Все это бьется со словами Грабчака о подорожании электроэнергии в три раза.

Из этого мы видим, что мощности строятся, тарифы растут, а расчетная база имеет сомнительные основания. Никто это толком не считает, цифры получены наобум, не обоснованы и не подкреплены документами реализуемых проектов. Фактически инвестируется воздух.

На конференции «Международный энергетический форум», проходившей в декабре 2024 года, майнеры спокойно рассказывают как они майнят в различных регионах и как все отлично развивается... А есть ли взаимосвязь между этими процессами? Между новой идеологией дорогой энергии и развитием майнинга? Тут явно какой-то рояль в кустах. Дело это доходное, несмотря на привязки отрасли виртуальной валюты к налоговым обязательствам.

Как писала НГВ, в 2023 г. российские майнеры потребили более чем 1,5 ГВт электроэнергии. По оценке Минэнерго РФ на 2023 год, на цели криптомайнинга расходуется 16 млрд кВт.ч электроэнергии, то есть почти 1,5% от общего энергопотребления в РФ. По данным Ассоциации промышленного майнинга, объем рынка майнинга в России на сегодняшний день составляет около 2,5 ГВт потребляемой электрической мощности (более 1,7 ГВт из которых принадлежит промышленным майнерам). Объем рынка может быть увеличен до 5,5 ГВт, при этом 4,2 ГВт будет приходиться на промышленный майнинг. Получается, что по прогнозам в скором будущем сегмент увеличит энергопотребление более чем в два раза. И это очень может быть, так как дело очень прибыльное – только за 2023 год отечественные майнеры добыли 54 тыс. биткоинов почти на 3,5 миллиарда долларов. Неужели кто-то откажется от такой золотой жилы? Майнинг же расположен в регионах с низкими тарифами на электроэнергию. (Иркутская область, Красноярский край, Республика Бурятия, Республика Хакасия и другие (см. «Перпендикулярная энергетика», НГВ№11/2024). Регион, как вариант, может начать наращивать мощности генерации, а майнеры могут взять и покинуть эти территории и переехать в другие места. А кроме роста дефицита энергии из-за майнинга, есть ли у правительства четкое представление о реализации промышленных и логистических проектов в различных регионах России на среднесрочный и долгосрочный период? В контексте планирования строительства действительно необходимых энергомощностей? Это – большой вопрос.

Судя по проектам стратегических документов, всплывающих в СМИ, на различных совещаниях, – нет. «Из чего можно сделать вывод, что, например, российское правительство до конца не знает, будет ли этот газопровод вообще построен или не будет построен, в какие сроки, к какому вообще маршруту подключен. А это все-таки вещь ключевая, не только для экспортных проектов, но и для развития самой Сибири, учитывая, что к этому проекту были подвязаны газификация Красноярска, решение проблемы черного неба и еще ряда регионов. Красноярск – самая главная просто из них», – комментирует Станислав Митрахович, ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности и Финансового университета при Правительстве РФ. Как говорится, без комментариев.