Колонка перед ТЭКО
«Глушить» скважины или «не глушить» – вот в чем вопрос? В самом конце мая вице-президент ПАО «ЛУКОЙЛ» Леонид Федун заявил, что страна могла бы снизить добычу на 20-30%, чтобы не продавать нефть с таким значительным дисконтом. По прогнозам разных источников, падение добычи в этом году ожидается в довольно обширном диапазоне от 5 до 34%. Так вице-премьер РФ Александр Новак спрогнозировал падение добычи на 5-8% – до 480-500 млн тонн. Минэкономразвитие дало более высокие цифры – по базовому сценарию снижение составит около 9%, по консервативному сценарию – до 17%. Аналитики RPI видят сокращение в гораздо существенных объемах – от 17 до 34%.
«Господин Федун не столько призывал сократить добычу до 7-8 млн барр, сколько ориентироваться на финансовые результаты нашей деятельности, а не на объем производства или экспорта. Лучше меньше, да лучше. С этим нельзя не согласиться», – считает Александр Фролов, замдиректора Института национальной энергетики. Получается, спрос есть, но финансовый результат от него оставляет желать лучшего. Дисконт «съедает» часть выручки. К тому же у нефтехранилищ в стране нет для таких объемов, танкеры надо строить, а трубопроводная инфраструктура на Восток не имеет прокачки необходимой мощности. Но мы знаем, что остановить скважину, это значит то, что вряд ли можно рассчитывать на ее восстановление в будущем. По-английски процесс однозначно называется killing, в переводе – «убивание». Последствия, в принципе, понятны. Но тут должна включиться грамотная налоговая политика.
Чтобы как-то снизить риски вот такого техногенного форс-мажора, некоторые отечественные компании смотрели в корень уже около восьми лет, с тех пор, когда были введены санкции, и поэтому не ощущают такого удара ни по финансам, ни по добыче, как отрасль в целом. К примеру, компания «Татнефть» повысила глубину переработки нефти и переориентировалась на внутренний рынок, где развивает направление шин, каучуков и других продуктов. Об этом сообщил Юрий Шафраник на заседании Высшего горного совета 24 мая. «Конечно, удар пришелся и по ней (ПАО «Татнефть» – прим. ред.), из-за логистики, из-за отказов покупателей, но это 5%. Сравните, у других это – до 55%. Вот что нужно было делать десятилетие, выводя на конечный продукт наш сырьевой комплекс», – отметил Шафраник.
Другой рецепт – в нивелировании последствий внешней рыночной конъюнктуры – полный переход на отечественное оборудование как при добыче, так и при переработке углеводородов. Также за эти несколько лет это было сделано единицами. Игорь Шпуров, Генеральный директор ФБУ ГКЗ в интервью «Нефтегазовой Вертикали» привел в пример одну компанию, которая осуществляет добычу полностью только с помощью отечественных технологий, это – ПАО «Сургутнефтегаз». А так, в целом, нехватка технологий в добычи на суше диагностируется в 20%.
Получается, что восемь лет для многих прошли, «как сон пустой». И что теперь? Не стоит впадать в панику, говорит здравый смысл или опыт исторического развития человечества. Кто сказал, что санкции – это навсегда? Санкционное давление – это, в конечном счете, преходящее, конъюнктурное обстоятельство и не факт, что что-то не изменится в ближайшем будущем. Уже известно, что в шестой пакет санкций не «зашили» эмбарго на российскую трубопроводную нефть. А там, глядишь, по мере осознания Европой сложного сведения кредита с дебетом энергобаланса без российских углеводородов в ближайших и среднесрочных горизонтах, будут еще какие-то экспортные возможности. Как говорится, подобную вероятность надо держать в уме, но не забывать, что, как бы Россия не считалась великой углеводородной державой, есть страны, где ресурсные базы тоже вполне изрядные, и глобальные инвестиции помогут им нарастить добычу и составить нам конкуренцию.
От того, как мы ответим на вопрос «"глушить" скважины или "не глушить"?», безусловно, зависит траектория устойчивого социально-экономического развития России. Поэтому мы решили поговорить об этом в рубрике «ТЭКО» с компетентными экспертами, и в рамках нашей диалоговой площадки предложить возможные меры по поддержке отрасли в актуальных условиях.
